В рамках темы «Культурные наследники» организаторы «Журналистского мара-фона» пригласили для юных журналистов группу, кото- рая как никто другой знает о культурном наследии России — «Отава Ё». Руководитель группы и гусляр Алексей Белкин и барабанщик Денис Никифоров представляли свое объединение.
«Отава Ё» была основана в 2005 году путем соединения двух дуэтов. Музыканты выступали на улицах и обрели популярность в Петербурге за счет своего узнаваемого стиля. Спустя несколько лет они уже стали достоянием культурной столицы и начали гастролировать по городам и странам: Иран, Япония, Эстония, Норвегия.
Самой популярной песней группы стала «Сумецкая». Клип этой композиции набрал 51 млн просмотров, став са- мым популярным видео в чарте «World Music», а также попав в топ-10 клипов года на Youtube.
— Насколько популярен жанр фолк-музыки в наше время?
— С точки зрения нашей деятельности, нам это абсолютно не важно. Когда мы начинали и играли на улице, нам было все равно, популярно или нет. Мы видели в этом смысл, и это нас двигало вперед. Этот жанр, конечно, не очень популярен. Честно, сколько групп в этом жанре вы сможете назвать? Одну? Две? Это означает, что фолк в нашей стране не популярен. Интерес к этому растет, и нас это радует. Хоть на большой эстраде фолк и не популярен, но среди людей интереса много. Мы настроены очень оптимистично.
— Зачем исполнять фольклорные композиции?
— Вспоминая слова Александра Сергеевича Пушкина: «И чувства добрые я лирой пробуждал», я могу сказать, что у нас получается играть фольклор, и получается играть неплохо. Те чувства, которые пробуждает наша де- ятельность в людях, — самое важное. Ты можешь быть самым крутым вирту- озом, но если внутри людей ничего хо- рошего после того, что ты делаешь, не возникает, то что-то ты делаешь не так. Поэтому фольклор, не фольклор — это не так важно, ну так у нас получилось. Кто-то любит арбузы, другой свиной хрящик. Это нормально. Мне кажется, что фольклор в отличие от авторской музыки прошел большое количество проверок временем. То есть этим пес- ням зачастую несколько сотен лет, и они без интернета и аудионосителей дожили до сегодняшнего дня, и не только дожили, но еще и вдохновили нас. Значит в этом все-таки что-то есть. В фольклоре есть что-то пробуждающее генетическую память. У тебя просыпаются общие ценности, изыскания. Каждому стоит попробовать фольклор.
— Какую фольклорную музыку проще воспринимать молодому поколению?
— Я думаю, адаптированную и аранжированную. Например, раньше у меня была ко всему народному антипатия. И чтобы действительно подойти к чему-то, что было когда-то историческим, надо было пройти какой-то путь. Человека нужно заинтересовать чем-то современным. Если молодежи навязывать что-то традиционное, у них будет отторжение ко всему этому в целом. Поэтому заинтересовывать нужно чем- то новым, современным, интересным.
— Как относятся к российскому культурному наследию за рубежом?
— Очень хорошо и с большим интересом. Там просто ничего о нас не знают, поэтому любая информация о нас для них просто удивительна, и для них это открытие. У них есть только какие-то стереотипы, которые сразу разрушают- ся, когда они знакомятся с нами.
— Стало ли это причиной вашей популярности?
— Возможно. Например, у нас были гастроли в Японию несколько лет назад. Промоутеры нам сказали: «Вы не могли бы специально для этой поездки подготовить несколько русских песен, которые японцы точно знают, ну, например, „Очи черные“, „Калинка-малинка“?». И я понимаю, что мне все грустнее и грустнее, и я им отвечаю: «Ребят, ну вы же нас приглашаете не потому что мы эти песни поем, а потому что у нас есть какой-то свой путь, и вам он понравился. Доверьтесь нам. Не надо нас заставлять петь то, что нам не близко и то, что мы не пели». Японцы ответили: «Ну ладно-ладно, делайте, что хотите». Мы приехали в Японию, и из четырех концертов два были sold out, а это были большие залы, и ни одного русского человека. В итоге все японцы просто стояли на ушах. В Мексике было точно так же, в Эстонии тоже. В Эстонии тоже была история. Мы выступали, продали много компакт-дисков. Мы играли, отвели концерт, все круто. Вышли все взмокшие, к нам подбежали люди, мы подписывали диски, и ко мне подходит девушка, которая нас курировала на фестивале, и говорит: «Вы знаете, там с вами хотят сфотографироваться». Я спрашиваю, кто. Она немного заминается и говорит: «Президент». Я отвечаю: «Президент чего, фестиваля?!» и она говорит: «Нет, страны». Я смотрю, действительно стоит президент Эстонии с двумя охранниками в какой-то фольклорной шапочке. А я не сразу по- нял, контуженный был после концерта, и говорю: «Сейчас мы подпишем диски, а потом сфотографируемся». И президент стоял, ждал. Президент Эстонии ждал фольклорную группу из России. А в Эстонии русских не любят, но президент стоял и ждал. То есть на бытовом уровне музыка творит просто чудеса. Почему людям это нравится? Я думаю, им просто нравится что-то честное, и в нашем случае это все как- то сошлось.
— Как вы оцениваете свой вклад в сохранение культурного наследия России?
— Давайте лет 100 подождем, тогда можно будет оценить. Я могу сказать, что нас нет-нет и поругивают некоторые националисты, мол, мы все не так делаем и от культурного наследия ничего не оставляем. Главный упрек, который нам иногда прилетает: творчество нашей группы вряд ли привлечет людей заняться фольклором. Но это все-таки неправда, потому что наше творчество на самом деле привлекает. Например, после выхода клипа «Сумецкая» очень много людей занялись бревном. У нас в клипе парень крутит бревно — казалось бы, что такого, но многие люди мне написали, мол, я решил начать заниматься тем же или купил гусли после того, как познакомился с вашей группой. Побочный эффект такой, что мы обращаем внимание людей на традиционную музыку. Это здорово. Но если бы этого побочного эффекта не было, мы бы не прекратили заниматься этой музыкой.
— Что юным журналистам и школьникам нужно делать для сохранения культурного наследия России?
— Как минимум, просто нужно заинтересоваться и узнать, что это такое. Покопать поглубже. Это сложно и сейчас много противоречивой информации. Сейчас есть определенные ис- полнители, которых можно послушать. Но самое главное — по-настоящему заинтересоваться. Человек, который чем-то заинтересовывается по-настоящему, сам докопается до истины. Но традиции и сами могут за себя постоять. В Советском Союзе же пытались выкорчевать эти традиции, но ничего не получилось. Начните интересоваться. У народных и традиционных вещей есть свойство: когда ими начинаешь интересоваться, это утягивает все глубже и глубже. Вы не можете начать хотеть сохранять то, в чем вы не разбираетесь. И это главная проблема. Зачастую люди, которые занимаются культурой, не всегда глубоко погружены. К сожалению, сейчас в институтах культуры достаточно поверхностное изучение корневого фольклора. В нашей группе из восьми человек, пятеро — самоучки. Я думаю, что это о чем-то да говорит. Я хочу сказать, что не стоит взваливать на себя эти геркулесовы планы, что надо сохранять нашу культуру. Чтобы что-то сохранять, надо начать разбираться. Если мы все будем заниматься культурой и будем искренне кайфовать от этого, у нас даже вопросов не возникнет, надо ли сохранять, это будет естественным образом нашей жизни.
— Что послужило идей для создания фолк-группы, основанной на народном творчестве?
— Какой-то серьезной концепции никогда не было. Наша группа родилась на любви к инструментальной европейской музыке. Мы были молоды, не все из нас умели хорошо играть на музыкальных инструментах, но хотелось что-то делать вместе, и мы начали играть кельтскую музыку. Поняли, что играть недостаточно и решили выйти на улицу: достали волынки, скрипки и давай играть прямо у всех на глазах. Люди проходят мимо и им это нравится, а нам нравится, что им это нравится. И вот таким образом это стало началом.. После того, как Советский Союз развалился, пошла волна какой-то интересной музыки. У нас в стране была нехватка музыки. Была только советская эстрада и советский рок, а больше по сути ничего не было. Мы стали слушать ирландскую музыку и выяснили, что ирландский фольклор настолько близок и понятен русскому человеку, что нам это так понравилось, что мы сразу стали это копировать. Долгое время мы это играли и потом это позволило наш коллектив соединить любовью к народной музыке.
— Вас сравнивают с такими группами, как «Мельница», были ли группы, из которых вы черпали вдохновение?
— Так как мы начинали играть на улицах, нам было важно зацепить слушателей чем-то своим. Нам было важно изобрести свой собственный велосипед. Для музыканта очень важной найти свой подход и изобрести свой собственный велосипед. Чтобы все видели, что это едет не «Мельница» и не Майкл Джексон, а «Отава Ё», поэтому мы всегда старались создавать что-то свое и не смотреть на других, тем более русских, исполнителей.
— Как вы погружаетесь в атмосферу музыки и ищите ли вдохновение?
— Нет особого алгоритма. Просто по настроению. Просто слышим какую-то песню народную, думаем: «Ой, как нравится, давайте попробуем». И начинаем играть, а когда ты садишься в компании друзей и занимаешься любимым делом, то это вдохновение и появляется. То есть мы сами себя провоцируем на это вдохновение.
— Было ли у вас такое, что во время адаптации песни, ее первоначальное ощущение меняется и вы хотите полностью поменять песню?
— Постоянно. Но мы стараемся отслеживать это. Несколько раз мы песни целиком переделывали. Но мы не можем позволить себе увести себя от сути песни.
— Какую композицию из своего репертуара вы считаете самой лучшей?
— Сложно выделить, так как у каждого свое. «Про Ивана Groove», «Как на горке на горе» и «Любишь ли ты». «Про Ивана Groove» — это одна из немногих наших композиций, которая является не народной, а авторской.
— Почему песня «Жил-был у бабушки серенький козлик» вы решили сделать на классическом стишке?
— Когда я был маленьким, я у меня был друг. Мы с ним ходили прямо, как лучшие друзья, и распевали этот стишок. Там был именно этот текст, и он нас так смешил. И вот однажды нас зимой пригласили на корпоратив в какой-то гостинице. Организаторы попросили нас исполнить что-то немецкое, чтобы немцы в гостинице порадовались. Мы подумали и вспомнили мелодию «Августин». Нам она понравилась, и мы решили, что сыграть просто мелодию будет как-то глупо, поэтому мы наложили текст песни про козлика на эту мелодию. Это было 15 лет назад и эту песню мы на концертах больше не играем.
— Почему среди ваших инструментов оказалась электро-гитара?
— Тут не нарушены законы жанра, потому что наш электро-гитарист сделал гитару сам себе. С точки зрения науки да, не было никаких электро-гитар в то время, но с точки зрения музыки, а мы подходим к фольклору, как к музыке, а не истории, конечно, все возможно. В новом альбоме даже синтезатор будет.
— Есть ли у вас сценический образ?
— Нет такого, когда оговаривается что-то, мол ты делаешь это и выглядишь так. Наши участники сами по себе какие-то свои внутренние качества реализовывают. Это очень хорошая ситуация, когда человек может свои внутренние потребности реализовать. У нас нет режиссера, который стоит и говорит, что делать. Кроме клипов. А на сцене каждый чувствует себя, конечно, свободно. Костюмера тоже нет, мы всегда в том, в чем нам комфортно, и чтобы вместе это смотрелось гармонично. У нас нет имиджа, но есть понимание, что уместно, а что нет. Ну и народная тематика, само собой. Историзма все равно нет. Но нам безусловно не все равно, как мы выглядим.
— Как вы справлялись с выгоранием?
— Так как у нас нет никакого графика репетиций, мы можем спокойно посидеть, попить чай и дождаться этого вдохновения. Человек устроен так, что находится на одном месте он всегда не может. Все время идет какая-то смена и его достаточно просто дождаться. Надо иметь смелость признаться себе в том, что у тебя что-то не получается и что ты не можешь продолжать. Чтобы не было выгорания, нужно постоянно как-то себя подпитывать. Например, я часто меняю музыкальные инструменты, чтобы не заскучать с ними. Если ты устал от чего-то, что больше не можешь этим заниматься, то сделай выходной, возьми, отдохни три дня и занимайся дальше.
